28 июня 1914 г. сербский студент Гаврила Принцип убил наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Фердинанда. Через месяц Австро-Венгрия объявила Сербии войну. Вина одного серба была перенесена на его народ и его страну. 1 августа Германия объявила войну России за то, что славянин убил немецкоговорящего принца. Вина одного славянина была возложена на все славянские народы и государства по тому же принципу, по которому за 1900 лет до этого вина – действительная или мнимая – группы иерусалимских евреев в убийстве Христа была перенесена на всех евреев, включая тех, которые родятся через многие годы после распятия.

Христианские страны объявили друг другу войну на уничтожение 20 миллионов и искалечение десятков миллионов человек. Библейская заповедь № 6 «Не убий» была нарушена в невиданных в истории масштабах. Могло ли это истребление людей вдохновить деятелей искусства на создание произведений, прославлявших войну?
В начале Первой мировой писатели германоязычного мира находились в состоянии национальной эйфории, были опьянены войной и убеждены в правоте Германской и Австро-Венгерской империй. Стефан Цвейг в мемуарах «Вчерашний мир» так описывает эту атмосферу: «Постепенно в эти первые военные недели войны 1914 г. стало невозможным разумно разговаривать с кем бы то ни было. Самые миролюбивые, самые добродушные как одержимые жаждали крови. Друзья, которых я знал как убежденных индивидуалистов и даже идейных анархистов, буквально за ночь превратились в фанатичных патриотов, а из патриотов – в ненасытных аннексионистов. Каждый разговор заканчивался или глупой фразой, вроде „Кто не умеет ненавидеть, тот не умеет по-настоящему любить“, или грубыми подозрениями». В начале 1915 г. Томас Манн выразил в статье свое тогдашнее отношение к войне. Он видел в ней возможность возвыситься, очистить душу и уйти от «материальности» и «интеллектуальной пустоты». Для него война тогда была борьбой между германской «культурой» и «утилитарной цивилизацией» Англии и Франции. В статье «Фридрих и великая коалиция» Манн писал, что демократия – «не немецкое дело». В 1916 г., уже зная о миллионе убитых в год, он продолжал прославлять войну, которая, по его мнению, предвещала «мистический синтез силы и духа».

Для немецких евреев начавшаяся война была шансом доказать преданность родине. В первую субботу войны многие берлинские синагоги начали службу с молитвы, опубликованной в еврейской прессе: «Мы, евреи, хотим показать, что старинная кровь героев живет в нас… До сегодняшнего дня мы пребывали на нашей земле под защитой и в безопасности. Теперь, поскольку наша родина нуждается в защите и безопасности, она должна полагаться на нас». Евреи Германии и Австрии вошли в патриотический экстаз. В первую неделю войны Зигмунд Фрейд желал видеть колонны германских солдат, с победой входящие в Париж. Философ Мартин Бубер провозгласил войну культурным освобождением. Он видел в ней «священную весну» и считал, что в конце концов война объединит немцев и евреев вокруг общей исторической задачи – несения культуры на Ближний Восток. Философ Герман Коген верил в то, что «в этой патриотической войне осуществятся самые высокие идеалы» и что она принесет Германии «героическую победу». Евреи были мобилизованы в армию и сражались за Германию и за еврейское равенство в Германии.

Оргия ненависти к народам стран-противников захватила жителей Германии и Австрии и даже культурную элиту этих стран, отрицавшую вклад англичан и французов в мировую культуру. Такое же отношение проявляли англичане и французы по отношению к великим немцам. В этой вакханалии безумия самым мощным оказался голос еврея.
Немецкий поэт еврейского происхождения Эрнст Лиссауэр (1880–1937 гг.) взошел на пик германского национализма 4 августа 1914 г., написав стихотворение «Гимн ненависти к Англии», ставшее самым известным произведением, написанным в Германии тех военных лет. В гимне есть такие строки:

Яростная ненависть семидесяти миллионов,
Объединившихся во имя любви,
Объединившихся во имя ненависти.
У всех у них есть один лишь враг – Англия.

По Лиссауэру, 70 млн немцев, все как один, объединены любовью, как товарищи по оружию, и ненавистью к презренному врагу – к Англии. В уродливой, человеконенавистнической манере Лиссауэр пытался доказать право немецких евреев ненавидеть англичан, как это делают немцы. «Гимн ненависти к Англии» был гимном любви к Германии, развязавшей войну. Ненависть к Великобритании была сублимацией идентификации поэта с его родиной. Внутренняя агрессия ассимилированного еврея к своему народу, мешающему его самоопределению как немцу, вырвалась наружу и обратилась против вражеского государства с силой, не знающей границ.

Александр ГОРДОН

Полностью эту статью вы можете прочесть в печатном выпуске газеты «Еврейская панорама».

Подписаться на газету вы можете здесь, заказать ознакомительный экземпляр здесь.

Написать письмо в редакцию